Жюль Габриэ́ль Верн (фр. Jules Gabriel Verne; 1828 — 1905) — французский географ и писатель, классик приключенческой литературы, один из основоположников научной фантастики. Член Французского Географического общества.

Spiro spero (лат.- «Пока дышу — надеюсь».)

А ведь вы, оказывается, человек с сердцем! – заметил генерал. – Иногда, – просто ответил Филеас Фогг. – Когда у меня есть время.

А как же с возвращением? — С возвращением? Ты думаешь о возвращении, когда мы еще не достигли цели!

А что, если случайно этот дюгонь последний в своём роде? — серьёзно спросил Консель. — Не следует ли его поберечь в интересах науки? — Всё может быть, — отвечал канадец, — но в интересах кулинарии следует за ним поохотиться.

Ах, друзья мои, друзья! Подумайте только: отправиться в Индию и очутиться в Чили, учить испанский язык, а говорить на португальском!.. Нет, это уже слишком! Если так пойдет и дальше, то в один прекрасный день я, вместо того чтобы выбросить в окно сигарету, выброшусь сам.

Ах, сударь! Aures habent et non audient — это свойственно всем временам. (лат. «Имеют уши — и не слышат».)

Большим птицам свойственно летать с величественным спокойствием, в то время как насекомым, чтобы удержаться в воздухе, нужны тысячи взмахов крыльев в секунду.

Бывают обстоятельства, при которых человек бессилен бороться, когда неистовую стихию может побороть лишь другая стихия.

В конечном счёте полиция осталась такой, какой она была и какой она пребудет вовеки в нашем лучшем из миров, который не только не достиг совершенства, но и никогда его не достигнет.

В мире ученых сколько угодно завистников, и многие захотели бы предпринять путешествие, о котором они должны узнать лишь после нашего возвращения.

В том, что природа творит чудеса, нет ничего удивительного, но увидеть своими глазами нечто чудесное, сверхъестественное и притом созданное человеческим гением, — тут есть над чем задуматься!

В этом мире не так уж много людей, кого жизнь сумела сделать философами.

Взгляните-ка на океан, разве это не живое существо? Порою гневное, порою нежное! Ночью он спал как и мы, и вот просыпается в добром расположении духа после покойного сна!

Возраст, недомогание, заботы — все это приковывает к дому.

Вот так нападение! – проговорил Джо. – Сначала, Самуэль, мы думали, что тебя осаждают негры, – прибавил Кеннеди. – К счастью, это были только обезьяны, – ответил Фергюссон. – Издали разница не велика. – Да и вблизи не так уж велика.

Всё вспоминает прошлое. Все мы так! Что прошло, то стало милым.

Всё, что человек способен представить в воображении, другие сумеют претворить в жизнь.

Вся жизнь на Земле заключена в одном мне, только мое сердце бьется в этом безлюдном мире.

Всякое честолюбие должно иметь свои пределы. Нельзя бороться против невозможного.

Гиппопотамы и слоны в Америке также неуместны, как честные люди в бенгуэллской каторжной тюрьме.

Говорят, что у узника всегда есть шансы убежать от стерегущего его тюремщика. И в самом деле, для узника успех всегда важнее, чем для тюремщика. Тюремщик может забыть, что он поставлен стеречь, — узник не может забыть, что его стерегут. Узник чаще думает о побеге, чем его страж о том, как помешать ему бежать. Оттого часто удаются поразительные побеги.

Гражданин Джеп Сип, — отвечал Робур, — мне известно, что у вегетарианцев кишки вообще длиннее, чем у прочих смертных, по крайней мере на добрый фут. Это и так немало… не принуждайте же меня ещё больше удлинить их, для начала растянув вам уши.

Да, я люблю море! Море — это всё! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни. В лоне морей обитают невиданные, диковинные существа. Море — это вечное движение и любовь, вечная жизнь, как сказал один из ваших поэтов. И в самом деле, господин профессор, водная среда представляет для развития жизни исключительные преимущества.

Держать пари — это черта английского характера.

Для глаз географа все любопытно: уметь видеть — это наука. Есть люди, которые не умеют видеть и путешествуют так же «умно», как какие-нибудь ракообразные. Но поверьте, я не из их школы.

Для меня эти композиторы, — отвечал капитан Немо, — современники Орфея, ибо понятие о времени стирается в памяти мертвых, а я мертв, господин профессор! Я такой же труп, как и те ваши друзья, которые покоятся в шести футах под землей!

Довольно! Когда изрекает свой приговор наука, остается только молчать.

Дружбы не бывает между двумя похожими друг на друга людьми.

Его ирония, в общем-то, не такое уж опасное оружие, она иногда била мимо цели, и люди, убитые им, жили дольше, чем он сам.

Если мы не потонем или не разобьемся, если мы не умрем от голода, у нас всегда еще останется возможность сгореть заживо.

Если у меня не будет ни одного недостатка, я стану заурядным человеком.

Если человека, ведущего подобную жизнь, именуют чудаком, то следует признать, что чудачество вещь весьма приятная!

Железная дорога кончилась, сударь! – Но ведь газеты объявили, что дорога полностью открыта! – Что делать, господин генерал, газеты ошиблись.

Жить — означает не только удовлетворять материальные запросы организма, но главным образом сознавать свое человеческое достоинство.

Запомни, Роберт: сравнение — самая рискованная из известных мне риторических фигур. Бойся сравнений и прибегай к ним лишь в самых крайних случаях.

Земля нуждается не в новых материках, а в новых людях!

И всё же не без сожаления унесу я с собой тайны «Наутилуса», так великодушно доверенные нам капитаном Немо! Что ж, наконец, должен внушать этот человек — ненависть или восхищение? Кто он — жертва или палач? И я желал бы, искренне говоря, прежде чем расстаться с ним навсегда, завершить кругосветное подводное путешествие, начатое столь блистательно! Я желал бы исчерпать весь кладезь чудес, рискуя даже поплатиться жизнью за ненасытную потребность познать непознанное!

И действительно, Филеас Фогг олицетворял собою точность, что было ясно по «выражению его рук и ног», ибо у человека, как и у животного, конечности являются лучшими выразителями его страстей.

И кулаки всегда остаются кулаками, даже если дело идет о политике!

Игрок жалеет обычно не о проигрыше, а о крушении надежд на выигрыш.

Индейцы сдирают кожу с головы своих жертв, а африканцы — те отсекают голову. — Это, конечно, вопрос моды, — заметил Джо.

Истина остаётся истиной для всех!

Каждый человек — уже только потому, что он человек, — достоин того, чтобы о нем думать.

Как только я кончаю очередную книгу, я чувствую себя несчастным и не нахожу покоя до тех пор, пока не начну следующую.

Какие адские силы вырвутся на свободу, если военная техника будет совершенствоваться с такой быстротой!

Книга имела в его глазах ценность только в том случае, если она являлась такой редкостной, что ее трудно было найти, или по крайней мере представляющей по своему содержанию какую-нибудь научную загадку.

Когда все человеческие средства исчерпаны, провидение внезапно указывает людям новые пути.

Когда появляются корни, то недолго и ветки отрастить!

Кому суждено быть повешенным, тот не рискует утонуть.

Крупные воры всегда походят на честных людей. Вы отлично понимаете, что тому, кто похож на мошенника, не остается ничего другого, как быть честным человеком; иначе его тотчас же арестуют. За честными-то физиономиями и надо следить в первую очередь.

Лекции его, согласно выражению немецкой философии, носили субъективный» характер: он читал для себя, а не для других.»

Лорд Гленарван был обладателем огромного состояния, которое он тратил на то, чтобы делать добро ближним. А доброта его даже превосходила щедрость, ведь если щедрость неизбежно имеет предел, то доброта безгранична.

Лучше тигр на равнине, чем змея в высокой траве!

Люди, изобличая себя, всегда говорят правду!

Миру нужны новые люди, а не новые континенты!

Мне! Переводить часы! — воскликнул Паспарту. — Никогда! — Но тогда часы не будут соответствовать солнцу. — Тем хуже для солнца! Значит, оно ошибается!

Можно идти наперекор законам человеческим, но нельзя противиться законам природы.

Море — обширный резервуар природы. Если можно так выразиться, морем началась жизнь земного шара, морем и окончится! Тут высший покой! Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут ещё чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водою они бессильны, тут их могущество кончается! Ах, сударь, оставайтесь тут, живите в лоне морей! Тут, единственно тут, настоящая независимость! Тут нет тиранов! Тут я свободен!

Море — это всё! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни.

Мудрость никогда не повредит, хотя бы и на старости лет.

Мы думаем, что книги, вместо того чтобы плесневеть за железной решеткой, вдали от любознательных глаз, должны приносить пользу, быть постоянно на виду у читателя. Поэтому-то книги у нас переходят из рук в руки, читаются и перечитываются, и зачастую книга год или два не возвращается на свое место.

Мы подошли наконец к опушке леса, несомненно одного из красивейших мест в обширных владениях капитана Немо. Он считал их своей собственностью и имел на это такое же право, какое присвоил себе первый человек в первые дни существования мира. И кто мог оспаривать у него права на подводные владения? Какой смельчак дерзнул бы проникнуть в эти глубины и с топором в руках расчищать себе путь сквозь дремучие заросли?

Надо сказать, что если уж беззаботные американцы становятся осторожными, то лишь безумец не следует их примеру.

Насколько известно, Филеас Фогг был холост и бездетен, — что случается даже с самыми почтенными людьми, — и не имел ни родных, ни друзей, — что уже случается поистине редко.

Наступила ночь. Я лёг спать. Спал я дурно. Акулы играли главную роль в моих сновидениях, и я находил очень верным и в то же время неверным грамматическое правило, производящее слово «акула» — requin от слова requiem — «панихида».

Научные теории, мой мальчик, не все безошибочны, но этим нечего смущаться, потому что в конце концов они приходят к истине.

Не может быть таких обстоятельств, при которых человек имел бы право посягать на свободу себе подобных.

Необходимость — лучший учитель, и её больше всех слушаются.

Нет ничего более слепого и бессмысленного, чем страсти, внушенные фанатизмом.

Неудача! Печальное слово, которое не находит отклика в душе мужественного человека.

Но кто может похвалиться тем, что он закрепил за собой счастье и может не бояться превратностей?

Но что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собой и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству.

Нужны новые люди, а не новые континенты!

Одиночество, оторванность от людей — участь печальная, непосильная… Я вот умираю потому, что вообразил, будто можно жить одному!

Он впитывал литературный аромат, ударявший ему в голову пьянящим духом ушедших веков, пожимал руки всем этим друзьям из прошлого, которых бы знал и любил, догадайся он родиться раньше.

Он силён, ваш капитан. Но — тысяча чертей! — не сильнее же он природы! А там, где самой природой нам положен предел, волей-неволей надо остановиться.

Они делали другим то, чего не желали себе, — основное, глубоко безнравственное правило, к которому сводится все искусство войны.

От эксцентричного человека можно всего ожидать, особенно если он англичанин.

Паспорта для того и устроены, чтобы мешать честным людям и помогать мошенникам.

Под влиянием сильных страданий всякий из нас становится полиглотом.

Подумайте только: ехать в Индию и очутиться в Чили! Изучать испанский язык, а выучить португальский! Нет, это слишком! И если так будет продолжаться, то в один прекрасный день вместо того, чтобы выбросить в окно свою сигару, я выброшусь сам!

Покупка гроба — одна из первоочередных забот настоящего китайца. Обстановка в доме считается неполной, если там отсутствует сей предмет. Подарить гроб отцу — является здесь свидетельством сыновней привязанности и нежности. Гроб помещается в специальную комнату. Его украшают, с него вытирают пыль и когда вовнутрь кладут бренные останки, то чаще всего в течение многих лет оставляют рядом, продолжая проявлять трогательную заботу об умершем. В общем, почитание усопших составляет основу китайской религии и способствует укреплению семейных уз.

Потребность созидать, оставить свой след на земле, вложить свою душу во что-то большое, что будет жить долго, переживёт его, — вот признак превосходства человека над всеми животными, населяющими нашу планету. Вот почему человек стал венцом творения, вот что оправдывает его господство над миром животных.

Праздность для меня — пытка.

Преступники, переселенные в эту живительную, оздоровляющую атмосферу, через несколько лет духовно перерождаются. Это известно филантропам. В Австралии все люди делаются лучше. — Но тогда каким же станете вы, господин Паганель, в этой благодатной стране, вы, и без того хороший? — улыбаясь, проговорила Элен. — Стану превосходным, просто превосходным! — ответил географ.

Природа ничего не создаёт без цели.

Продолжай осмотр, позабавь себя: там покоятся пять или шесть веков, которые были бы рады, если бы их перелистали.

Пятнадцатилетний юноша, путешествует со своим капитаном каждый год на промысел по добыче ворвани (китового жира) и китового уса. Но тут оказывается, что на борт судна «Пилигрим» необходимо взять жену, сына с няней и кузена жены опекуна мальчика. С этого момента начинаются приключения, наполненные опасностями, предательством, храбростью, любовью, рабством, взрослой жизнью и выполнением обязанностей капитана, умениями принимать решения быстро и безошибочно…В общем — не оторваться! Финал одновременно печальный и такой, что сразу становиться легче.

Разумнее всего приготовиться к самому худшему. А все хорошее пусть будет приятной неожиданностью.

Самое правильное — это принимать все так, как оно случается.

Смерть не уничтожает человека, она только делает его невидимым!

Страны, богатые золотом, никогда не были счастливы. Они порождают лентяев, а не сильных и трудолюбивых людей…благоденствует не страна золота, а страна железа.

Табу, существующее у всех народов Полинезии, налагается на какой-нибудь предмет или на человека, делая их неприкосновенными. Религия маори учит, что всякого поднявшего святотатственную руку на то, что объявлено табу, разгневанный бог покарает смертью. Даже если божество не сразу отомстит за нанесенную ему обиду, то жрец ускорит эту месть.

Такого рода ответ угоден и богам и королям, ибо имеет за собой то преимущество, что никогда и никого не может обидеть.

То, что голова его была с трещинкой», — в этом, увы, сомнения не было. Но в этой голове таилась искра гениальности, для которой не было ничего невозможного.»

Тот, кто с детства знает, что труд есть закон жизни, кто смолоду понял, что хлеб добывается только в поте лица, тот способен к подвигу, потому что в нужный день и час у него найдется воля его выполнить и силы для этого.

Ты должен приучиться смотреть в бездонные глубины!

У сильных людей отчаяние — только временная дань слабости.

Удача, которая от нас ускользает, может прийти в последний миг.

Успех моего первого романа, да и других, которые были написаны позже, обычно объясняют тем, что я в доступной форме сообщаю много научных сведений, мало кому известных. Во всяком случае, я всегда старался даже самые фантастические из моих романов делать возможно более правдоподобными и верными природе.

Успехи науки не должны обгонять совершенствования нравов.

Филеас Фогг не путешествовал – он описывал окружность. То было весомое тело, пробегавшее по орбите вокруг земного шара, следуя законам точной механики.

Хороший отец любит одинаково всех своих детей. А у меня ни мало ни много девяносто семь книг. Трудно мне назвать среди них самую любимую. Из романов последних лет я выделил бы, пожалуй, «Завещание чудака».

Человек до тех пор будет изобретать машины, пока машина не пожрет человека.

Человек создан для общества, а не для уединения. Одиночество породит в нем лишь отчаяние. Это только вопрос времени. Пусть вначале он поглощен повседневными нуждами и заботами, отвлекающими все мысли несчастного, едва спасшегося от морских волн, пусть мысль о настоящем удаляет от него угрозу будущего. Но в последствии, когда он осознает свое одиночество, вдали от себе подобных, без всякой надежды увидеть родину, увидеть тех, кого любит, что должен он переживать, какие страдания? Его островок — это для него весь мир. Все человечество — это он сам, и когда настанет смерть, страшная одинокая смерть, то он почувствует себя как последний человек в последний день существования мира. Поверьте мне, господин Паганель, лучше не быть этим человеком.

Человек так уж создан, ведь ощущение нездоровья – явление чисто негативное. Раз потребность в пище удовлетворена, трудно представить себе муки голода. Надо испытать это, чтобы понять!

Человеческий ум склонен создавать величественные образы гигантов.

Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее…Но если хотите, я расскажу вам по этому поводу маленькую арабскую сказку — она как раз мне вспомнилась…Жил когда-то сын великого Гарун-аль-Рашида, — начал Паганель. — Он был несчастлив. Пошел он за советом к старому дервишу. Мудрый старец, выслушав его, сказал, что счастье вообще трудно найти на этом свете. «А все же, — прибавил он, — я знаю один безошибочный способ дать вам счастье». — «Что же это за способ?» — спросил юный принц. «Надо надеть рубашку счастливого человека», — ответил дервиш. Обрадованный принц расцеловал старца и отправился на поиски своего талисмана. Он долго странствовал. Он посетил все земные столицы, пробовал надевать на себя рубашки королей, рубашки императоров, рубашки принцев, рубашки вельмож — напрасный труд: счастливее он не стал. Тогда принц принялся надевать рубашки художников, воинов, купцов. Никакого результата. Долго он скитался таким образом в тщетных поисках счастья. В конце концов, отчаявшись в успехе, принц печально отправился назад, во дворец своего отца. Вдруг он увидел в поле шедшего за плугом крестьянина. Тот весело распевал. «Если вот этот не счастлив, то счастья вообще нет на земле», — подумал принц, и, подойдя к пахарю, он спроси его: «Добрый человек, счастлив ли ты?» — «Да», — ответил тот. «А скажи, ты ничего не хочешь?» — «Ничего!» — «И даже не хотел бы променять свою долю на долю короля?» — «Ни за что!» — «Ну, тогда продай мне свою рубашку». — «Рубашку? Нет у меня рубашки».

Честное слово, — промолвил несколько опешивший Паспарту, — таких живых молодцов, как мой новый хозяин, я встречал только у мадам Тюссо!

Что бы ни случилось с нами, если мы не вместе, это бесполезно.

Чтобы разрешить этот вопрос, нужно было вскрыть неизвестное чудовище, чтобы вскрыть, нужно было его изловить, чтобы изловить, нужно было его загарпунить, – это было делом Неда Ленда, – чтобы загарпунить, нужно было его выследить, – а это было делом всего экипажа, – а чтобы его выследить, нужно было его встретить, – что было уже делом случая!

Эти двое делегатов должны были оказаться, очевидно, самыми ярыми противниками Арктической компании. Северный полюс является их собственностью, он принадлежит Англии с доисторических времен, сам господь бог вверил англичанам ось вращения Земли, и они не допустят перехода ее в чужие руки.

Я верю, что кошки — сошедшие на землю духи. По-моему, они способны ходить по облаку, не проваливаясь.

Я не допускаю, чтобы существо, наделенное волей, пока бьется его сердце, пока оно способно двигаться, могло бы предаться отчаянию.

Я не прочь бы прожить еще сто лет, чтобы подольше вспоминать о тебе!

Я хотел совершить то же, что совершил другой, и ничто человеческое не казалось мне невозможным!